В дополнение к статье Ракова В.А. ( http://www.east-eco.com/node/388 ) хотелось бы поместить следующие материалы.
Вот статья об этом событии опубликованная в газете под ярким названием «БОМБОВЫЙ УДАР»
Предлагаемый читателю материал появился в результате 4-месячных поисков — обычно в выходные — разных сведений об одном осеннем дне ушедшего века. Подборка материалов о «послевоенных войнах» в майском номере аналитического еженедельника «Власть», а именно «Война в Корее», заронила в мое дальневосточное сердце тлеющий интерес к давним событиям. Обведенный красным маркером абзац на глянцевой странице журнала подталкивал к поискам. Безрезультатные звонки в краевой архив, закрытые двери музея Тихоокеанского флота и природная лень приковали меня к компьютеру, оснащенному доступом во всемирную сеть, с помощью которого я нашел несколько статей, вышел на родственников главных героев и непосредственных участников интересующего меня события. Сайт МИДа грозил растянуть мое небольшое расследование надолго и требовал предоплату. Отказавшись от растрат и волокиты, я действовал без поддержки МИДа, обратившись преимущественно к более доступным в сети источникам. Буду рад любой критике и новым сведениям об интересующем событии.
Тайфун в начале августа отсрочил мой визит на место происшествия. И вот наконец — несколько часов «полевой экспедиции» в Сухую Речку (около165 км от Владивостока вокруг залива), которую я вижу из окна своей владивостокской квартиры. Теперь я могу рассказать об этом так…
БОМБОВЫЙ УДАР по Приморью нанесли американцы полвека назад
Принесенные ветром
Говорят, история не терпит сослагательного наклонения, однако почти каждый, кто слышал об этом инциденте, заключает: «Это могло бы стать началом третьей мировой войны!» Впрочем, очень немногие могут похвастать знанием о том, что же в действительности произошло 8 октября 1950 года недалеко от деревни Сухая Речка (Хасанский район, Приморский край). В этот день два реактивных американских самолета «Метеор» (Shooting Star F-80) нанесли штурмовой удар по аэродрому, где дислоцировалась воинская часть ВВС Тихоокеанского флота. На земле сожжено девять (по другим сведениям — семь) старых «П-39-Аэрокобра» -винтовых самолетов, поступивших по ленд-лизу еще во время войны. Пожар продолжался несколько дней. За исключением старожилов деревни Сухая Речка и ее окрестностей, почти никто не осведомлен об этом странном повороте холодной войны — ни военные, ни интеллигенция, ни вообще население Приморского края, не говоря уже обо всех остальных наших соотечественниках.
Скудные сведения об этом происшествии в малочисленных публикациях исчерпываются обычно двумя-тремя строчками, комментарии историков-аналитиков отсутствуют. Только в статье генерал-лейтенанта авиации в отставке Георгия Лобова мы нашли официальную трактовку событий того осеннего дня.
Гораздо более яркая картина представлена в статье одного из непосредственных участников атаки — американского летчика Олтона Квонбека (Alton H.Quanbeck), который после 22 лет службы в ВВС работал в сенатском комитете по разведке (Senate Intelligence Committee) и в ЦРУ. Сейчас он занимается сельским хозяйством на своей ферме в Мидделбурге, США. Он был очень удивлен нашему запросу по электронной почте и с радостью обеспечил доступной информацией.
Его статья была опубликована 4 марта 1990 года в «Вашингтон пост» под названием «Моя короткая война с Россией». Другой пилот, Аллен Дифендорф (Alien J.Diefendorf), отслужив 33 года в ВВС, скончался в 1996 году.
Как пишет Квонбек, расстрелянный аэродром — жертва незамысловатой ошибки. Низкие облака и неожиданно сильный ветер явились причиной того, что самолеты снесло к северо-востоку и пострадал не намеченный заранее американским руководством аэродром в порту Чхонджин (Chohgjin) (Северная Корея), а советский — Сухая Речка. «С середины сентября (начало активных действий войск ООН в КНДР) советские метеорологические данные были засекречены, что лишило нас сведений о погоде в Сибири и на Дальнем Востоке. Опознавательных знаков на земле не было видно, радионавигации не существовало. Расчеты делались только исходя из направления и силы ветра, и время полета до цели определяло необходимость снижения. Полет проходил над облаками на высоте более 11 тыс. метров.
Я не знал точно, где мы… Через просвет в облаках я увидел, что мы находимся над рекой в долине, окруженной горами… По пыльной дороге на запад шел грузовик». Они решили догнать его и вышли на аэродром. Это было похоже на аэродром Чхонджин, который пилоты видели на крупномасштабной карте радионавигации, фотографий и детальных карт объектов не было. «На аэродроме стояло много самолетов — мечта любого военного летчика. В два ряда были выстроены около 20 самолетов типа «П-39» и «П-63″…. На темно-зеленых фюзеляжах были большие красные звезды с белым ободком. Времени на принятие решений почти не было, топливо тоже было на исходе… Я зашел слева, выпустил несколько очередей, мой напарник Аллен Дифендорф делал, как я».
Удостоверившись, что цель поражена, стоящие на аэродроме самолеты загорелись, американцы развернулись и улетели.
Разбор полетов
На отходе от цели они взяли курс к базе и неожиданно увидели остров рядом с побережьем. «Ничего себе, — подумал я. — Рядом с Чхонджином нет острова»; — вспоминает летчик. Немного обеспокоившись и сверившись с картой, американцы решили, что нанесли удар по другому северокорейскому аэродрому.
«Советские радары, должно быть, запеленговали нас на расстоянии около 100 миль от границы. Следив за нашим снижением, они, вероятно, потеряли нас в складках местности, когда мы спустились в долину реки…
…Была объявлена общая боевая тревога, но у русских не было готовых самолетов или ракет, готовых отразить атаку. Это было в воскресенье после обеда. Для них это было как Перл-Харбор…» Однако в самом начале этой же статьи Квонбек, оправдывая свое нападение, пишет о встретивших «Метеоры» «вспышках противовоздушного огня с двухэтажного здания», что его удивило.
Уже на следующий день, 9 октября, Громыко выступил с официальным протестом ООН — в то время КНДР была объявлена агрессором, и в составе войск ООН американцы и союзники вступили с ней в открытое противодействие. В ноте протеста инцидент именовался «вероломным нарушением советских границ», «провокационным актом». СССР требовал, чтобы виновные понесли наказание. Впоследствии на дипломатическом уровне инцидент был замят — и у русских, и у американцев были свои причины, пишет Квонбек. Через 11 дней в своем обращении к ООН Трумэн признал вину США и заявил, что командир полка ВВС США на Дальнем Востоке освобожден от занимаемой должности, дисциплинарные меры приняты по отношению к пилотам. Американские летчики были преданы военному трибуналу, отстранены от боевых действий и переведены в другие части.
Есть информация и о том, что командир советского авиаполка был также понижен в должности.
Правда, здесь начинаются некоторые разночтения. Относительно «роковых» низких облаков, которые призваны объяснить действия американцев, генерал-лейтенант авиации в отставке Георгий Лобов саркастически замечает, что погода была ясная, видимость очертаний побережья — отличная и это исключало потерю ориентировки экипажами. Исследователь Владимир Шигин в статье «С-117″ не вышла на связь» утверждает, что вслед нежданным пришельцам было направлено несколько уцелевших самолетов: «Поднятое в воздух звено истребителей ВВС американские самолеты не догнало». В этом же источнике говорится, что американские истребители поднялись с авианосца «Мидуэй», а не с американской базы в Тэгу (Taegu) в Южной Корее — первой базы реактивных самолетов в Южной Корее.
Пыль, покрывшая время
— Нет, никто за ними не гнался, — усмехается очевидец давнего октябрьского нападения, житель деревни Сухая Речка, щурясь на полуденном солнце. Мы случайно встретились с Григорием Андреевичем Больдусовым во время поисков аэродрома. — Кажется, выходной был. Все отдыхали на море, и тут они прилетели. Покружили, постреляли из пулеметов по самолетам и скрылись за сопками. Мне тогда уж 13-й год пошел. А почему вы интересуетесь? — он, видимо, не разделяет нашей точки зрения о важности этого события.
Грунтовка, представляющая собой единственный путь по земле в Сухую Речку (та самая пыльная дорога, о которой писал Квонбек), осталась как будто нетронутой прошедшими десятилетиями. Внушительный слой пыли покрывает деревья и траву на обочинах, клубы пыли в воздухе значительно ограничивают видимость. По мере приближения к объекту дорожные указатели становятся все реже, по обеим сторонам дороги — развалины военных частей — опустевшие полуразрушенные казармы, заброшенные плацы. Заборы у жилых домов в деревне сконструированы из металлических решеток с круглыми отверстиями — остатки покрытия для взлетной полосы. Это явный признак того, что где-то неподалеку скрывается пресловутый аэродром, который впоследствии оказывается ровным полем, заросшим полынью и репейником, местами виднеются бетонные плиты. Время от времени встречаются ржавые остатки покрытия, не пригодившегося в хозяйстве селянам. Разгоняемся в автомобиле по предполагаемой взлетной полосе — длина около двух километров — но, к сожалению, не взлетаем. Погода, по словам Григория Больдусова, была точно такая же, как тогда: есть и облака, и солнце. Нам был отчетливо виден Владивосток -всего каких-нибудь 30 километров на другой стороне залива, быть может, он тоже мог подвергнуться штурмовому удару заблудившихся в облаках?
Небольшая свалка, аромат моря и трав, очертания гор в спускающемся тумане -именно оттуда 50 лет назад прилетели незваные гости…
Аэродром был закрыт в конце восьмидесятых, часть расформирована, дома брошены.
— Как шпионы американские узнали об аэродроме, так и закрыли, — говорит пожилая женщина, удерживая рвущуюся навстречу нам собаку, -смысла-то нет, если враги знают…
Владимир МИХАЙЛОВ,
специально для «В»
